Один из парадоксов Сеула, которому я не устаю удивляться – это его исключительно мирный вид. А ведь уже более полвека Корея находиться в состоянии гражданской войны. Мира между капиталистическим Югом и социалистическим Севером нет и не было никогда. Соглашение 1953 г. означало лишь прекращение огня, но не прекращения состояния войны, которое, с правовой точки зрения, существует до сих пор. Поэтому вот уже много десятилетий вся Южная Корея существует под постоянной угрозой вторжения с Севера. Всего лишь в нескольких десятках километров от мирного Сеула располагается крупнейшая в мире артиллерийская группировка, которая держит под прицелом всю корейскую столицу, а также сотни тысяч солдат, тысячи танков, бронемашин и самолетов вооруженных сил Северной Кореи. Сейчас, когда отношения Севера и Юга заметно улучшились, угроза эта не стоит столь остро как лет десять назад. Однако потенциальная опасность никуда не делась, она остается частью жизни Республики Корея.

Северокорейские военные никогда не делали особого секрета из того, с кем они, собственно говоря, готовятся воевать. С 1948 г., когда была официально создана Корейская Народная Армия (так называются северокорейские вооруженные силы) ее главным и едва ли не единственным "вероятным противником" была Южная Корея и ее возможные союзники. Справедливости ради стоит отметить, что южане в долгу не оставались и в меру своих сил также готовились к войне с Севером. Война эта, как известно, началась в июне 1950 г., но окончилась, по сути, безрезультатно. С момента подписания перемирия прошло почти полвека, и все эти полвека Север и Юг по-прежнему находятся в состоянии войны. Фактически боевых действий нет, не считая эпизодических перестрелок на границе и рейдов сил спецназначения, однако это не значит , что к войне не готовятся: к ней готовятся, и делают это постоянно.

Исторически северокорейские вооруженные силы создавались при самом активном участии Советского Союза. СССР поставлял (поначалу – бесплатно) все вооружение и технику, обеспечивал советниками, организовывал обучение северокорейских офицеров. Первые северокорейские уставы были просто переводами соответствующих советских наставлений, а организация северокорейских частей была скопирована с советских образцов. Даже оперативные планы поначалу разрабатывались на русском языке, а потом только переводились на корейский! Впрочем, немалым было и китайское влияние, ведь значительная часть командного состава КНА в 1940-50-е гг. состояла из этнических корейцев Китая, которые сначала принимали участие в китайском революционном движении, а в 1945-1950 гг. были направлены в Корею для "интернациональной помощи" молодому северокорейскому государству.

Ситуация стала меняться после 1960 г., когда отношения Пхеньяна с Москвой и Пекином заметно ухудшились. Вызвано это было в первую очередь разворачивающимся конфликтом двух коммунистических супердержав. Руководство КНДР хорошо помнило старую мудрость "паны дерутся – у хлопов чубы трещат", и вовсе не стремилось принимать участие во все более ожесточенных советско-китайских разборках. Возможно, в целом позиция КНДР была разумной, однако побочным результатом этой политики лавирования стало то, что размеры как советской, так и китайской помощи существенно сократились. Коснулось это и военного сотрудничества. С другой стороны, экономика КНДР в те времена находилась в довольно приличном состоянии, так что Северная Корея в 1965-1985 гг. сумела наладить собственное производство довольно сложных видов оружия – артиллерийских систем, танков, подводных лодок и даже тактических ракет (в большинстве случаев за основу брались советские образцы, которые потом копировались с небольшими изменениями). Судя по имеющимся косвенным данным, в те времена северокорейские стратеги всерьез планировали новое нападение на Юг, которое должно было привести к объединению страны под отеческой дланью Великого Вождя, Солнца Нации. Советское руководство, хорошо информированное о замыслах пхеньянских мечтателей, опасалось, что подобный военный авантюризм может иметь катастрофические последствия как для самой КНДР, так и для всего мира, и это было одной из причин, по которым Москва в те времена не слишком-то спешила вооружать КНДР. Тем не менее, и Москва, и Пекин продолжали предоставлять КНДР определенную – пусть и довольно ограниченную – военную помощь .

Ситуация резко изменилась после 1990 года. СССР прекратил свое существование, а Китай во многом потерял интерес к былому союзнику. Результатом стал небывалый экономический кризис, приведший к сокращению северокорейского ВНП в 2-3 раза и массовому голоду, жертвами которого стали сотни тысяч человек. Разумеется, сказалось все это и на армии и военном производстве. Правительство КНДР всячески подчеркивает особую роль вооруженных сил, и сейчас они играют примерно такую же роль, какую раньше отводили партии. Никогда не служивший в армии Ким Чжон Ир назначил себя маршалом, а высшим постом в КНДР считается сейчас не пост президента, а пост Председателя Совета обороны. Армия не голодает, на фоне всеобщей нищеты она относительно обута и одета. Причина понятна: голодная армия опасна, особенно сейчас, когда особых идеологических подпорок у режима не осталось. Однако в целом острейший экономический кризис не мог не затронуть вооруженные силы, не мог не сказаться на их боеспособности. Нет сомнений, что и сейчас в Генштабе КНА планируют новые удары по Сеулу и Тэгу, но делается это, скорее, по инерции. Впрочем, нельзя исключать и того, что загнанный в угол северокорейский режим может пойти ва-банк и начать новую войну. Возможно, что эти страхи безосновательны, но разделяют их сейчас во многих западных столицах. Отчасти именно этим и объясняется удивительная "уступчивость" западных лидеров в их отношениях с КНДР.

Однако даже в свои лучшие времена северокорейская армия существенно уступала своему "вероятному противнику" в военно-техническом отношении. Возможно, где-нибудь году в 1959 или даже 1971 КНА теоретически могла бы разгромить собственно южнокорейские вооруженные силы, но всем и всегда было понятно, что в случае войны на Корейском полуострове в нее будут автоматически вовлечены Соединенные Штаты. При таком – практически неизбежном – повороте событий, Северная Корея существенно уступала бы своему противнику, который, вдобавок, обладал бы и ядерным оружием.

Несмотря на все призывы "усилиями прогрессивных народов мира четвертовать американских империалистов" (это не образчик черного юмора, а вполне официальный северокорейский лозунг 1960-х годов), пхеньянские генералы отчетливо понимали, что в военно-техническом отношении они существенно уступают американо-южнокорейской коалиции. Понимали – и пытались найти какие-то нестандартные решения стоящих перед ними проблем.

Именно с попытками как-то компенсировать военно-техническую отсталость связано то исключительное внимание, которое в КНДР с начала 1960-х годов уделяется частям спецназначения. В настоящее время северокорейский спецназ является самым большим в мире и насчитывает около 100 тысяч солдат и офицеров. Конечно, при таких количествах качество боевой подготовки не может не страдать, и до бойцов "Альфы" или "зеленых беретов северокорейским спецназовцам далеко, но цифра все равно впечатляет. В мирное время офицеры спецназа тренируются в условиях, максимально приближенных к боевым – участвуют во вполне реальных рейдах по территории Южной Кореи, по тем местам, где им, в случае чего, придется действовать. Считается, что в случае начала новой Корейской войны в первые же ее часы на территорию Юга будет заброшено несколько тысяч разведывательно-диверсионных групп. В их задачи войдут диверсии на дорогах, взрывы мостов, туннелей, линий электропередач, уничтожение узлов связи, аэродромов, штабов, а также, не в последнюю очередь, физическое уничтожение американских военнослужащих – и тех, кого спецназовцы сочтут таковыми по внешнему виду (простите за мрачное замечание, но в последнюю группу входит и большинство наших читателей). Северокорейские генералы считают, что современное американское общество очень чувствительно к человеческим потерям, и, следовательно, если такие потери будут велики, американцы могут, убоявшись внутриполитических последствий, пойти на перемирие на выгодных Пхеньяну условиях или даже вообще вывести свои войска из Кореи (а уж с одними южнокорейскими силами КНА, верят генералы, как-нибудь разберется). Вдобавок, деятельность многих тысяч диверсантов вызовет полный хаос в тылу и до какой степени сведет на нет военно-техническое превосходство южан. Какой смысл в новейших самолетах, если летчики перебиты во время налета диверсантов на военный городок? В суперсовременных танках, если из-за взорванного моста им не могут подвести топлива?

Впрочем, параллельно с развитием спецназа и необходимых для его успешных действий экзотических видов оружия, КНДР уже с 1970-х годов активно занималась и разработкой оружия массового поражения: поначалу – более дешевого, химического, а потом – и "настоящего", ядерного. Сведения об идущих в КНДР работах по созданию ядерного оружия проникли в мировую печать в конце 1980-х годов и вызвали настоящую панику. Результатом стало соглашение 1994 года, в соответствии с которым деятельность северокорейских ядерных центров (в том числе и главного из них – в городе Ёнбён) была поставлена под международный контроль. В обмен на это США, Южная Корея и Япония согласились построить в КНДР ядерную электростанцию, а также предоставить Северной Корее большое количество жидкого топлива для использования на существующих электростанциях. Однако и поныне нет полной уверенности в том, что на Севере действительно нет ядерного оружия. Не исключено, что пара-другая ядерных устройств где-то припрятана на черный день.

Есть и средства доставки – модернизированные в последние годы ракеты. Производство ракет в КНДР началось еще в 1970-е гг. на базе советских и китайских образцов (некоторые из которых – в частности, советские оперативно-тактические ракеты Р-17Е – были получены нелегально через третьи страны, а потом скопированы). К концу 1980-х годов на вооружении КНДР появились ракеты "Хвасон-5", которые имели дальность до 500 км и, следовательно, могли поражать цели на всей территории Южной Кореи. В начале 1990-х появились ракеты "Нодон-1" с дальностью до 1500 км, которые в состоянии наносить удары по объектам в Японии. Наконец, в августе 1998 г. КНДР произвела первый запуск межконтинентальной баллистической ракеты. Запуск этот, правда, был не совсем удачным (не сработала третья ступень и спутник на орбиту не вышел), но восприняли его во всем мире с понятной нервозностью – на что, собственно, и был весь расчет.

С точки зрения руководства КНДР, и ядерное оружие, и ракеты решают двоякие задачи. В случае войны они должны нанести неприемлемый ущерб противнику и, в идеале, вынудить американцев вывести войска, а южнокорейское правительство – капитулировать. В мирное же время сам факт наличия ракетно-ядерного оружия служит неплохим, хотя и несколько специфическим, "экспортным товаром": во время переговоров с Западом северокорейские дипломаты соглашаются на то, чтобы приостановить разработки межконтинентальных ракет и ядерных зарядов, но требуют в обмен за это немалых платежей (дескать, в качестве компенсации за отказ от столь полезной ядерной энергии или же от крайне выгодных сделок по продаже ракет иранцам и ливийцам). Соглашение 1994 года и многие иные договоренности показываю т, что заинтересованные стороны – и США, и Япония, и Южная Корея – вполне готовы платить, откупаясь таким образом от ракетно-ядерной угрозы (в тихой надежде на то, что режим Кимов вскоре падет, и проблема таким образом рассосется сама собой).

На случай обороны КНА создало в Северной Корее гигантскую систему долговременных укреплений и подземных укрытий, которая по своему размаху, пожалуй, не имеет себе равных в мире. Начало ей было положено еще в годы Корейской войны, когда в подземных бункерах, неуязвимых для американской авиации, разместилось большинство северокорейских военных заводов. На протяжении последующего полувека работы велись с немалой интенсивностью, и в результате в приграничных районах создана мощнейшая система оборонительных сооружений, а все основные стратегические объекты могут быть укрыты под землей. Вдобавок, надо помнить, что корейский изрезанный рельеф благоприятствует обороняющейся стороне, так что попытка вторгнуться на территорию Севера дорого обойдется нападающим – повторить "Бурю в пустыне" в корейских горах попросту невозможно.

Однако КНА в целом остается армией низкотехнологичной. Ее главный козырь – неприхотливый солдат с "Калашниковым" и саперной лопаткой, готовый питаться чашкой риса в день, проходить по 40 км в день, спать на сырой земле, и копать, копать, копать каменистый грунт корейских гор. Таких солдат на Севере немало. Численность вооруженных сил КНДР – 1 миллион 200 тысяч человек, из которых 1 миллион 30 тысяч служат в сухопутной армии. Срок действительной службы сейчас составляет 5-7 лет. Хотя по численности населения Север уступает Югу в два раза, по размерам вооруженных сил он его превосходит в 1,7 раза. Понятно, правда, что в условиях экономического кризиса такая огромная армия превратилась в немалое бремя для страны. В этих условиях правительство КНДР стремится сделать армию самообеспечивающейся, широко использует ее на сельскохозяйственных и строительных работах, рассматривая солдат как дармовую рабочую силу. Разумеется, это идет во вред боевой подготовке, но об этом сейчас мало кто задумывается.

В КНА насчитывается 176 дивизий и бригад (пехотные, мотострелковые, танковые, артиллерийские и ракетные, причем многие из пехотных и танковых являются кадрированными). На вооружении северокорейской армии имеется 3.800 танков, в большинстве своем – устаревших конструкций: Т-54, Т-55, Т-59, есть даже около двухсот Т-34 (правда, не совсем те, что воевали в Отечественную войну, а их более поздний – но все равно антикварный – вариант Т-34-85). Относительно новыми являются лишь Т-62, которые частично произведены в КНДР, а частично – импортированы из СССР. Этих машин сейчас в КНА около 800. Кроме того, в КНА имеется около 2300 бронетранспортеров и разведывательно-дозорных машин. С другой стороны, северокорейская артиллерия является грозной силой. 13.800 орудий в состоянии оказать наземным войскам весьма серьезную поддержку. Артиллерия особо важна для КНА и потому, что Сеул – главный политический, деловой и промышленный центр Южной Кореи – находится всего лишь в 30-40 км от границы, и может легко обстреливаться из орудий крупных калибров, которых на вооружении Севера имеется немало . Располагающаяся "напротив" Сеула северокорейская артиллерийская группировка считается мощнейшей в мире. В первые же часы войны многие районы города будут просто сметены с лица земли северокорейским огнем.

ВВС Севера выглядят достаточно впечатляюще – на бумаге. В из составе имеется 1.690 самолетов и вертолетов. Однако подавляющее большинство этих машин – вполне антикварные аэропланы. Вызвано это тем, что основная масса корейских боевых самолетов была продана (фактически – подарена) Советским Союзом еще в 1950-х и 1960-х годах. В более поздние времена поставки были куда скромнее, а после 1991 года они практически прекратились: платить Северной Корее нечем, а даром Москва (как и Пекин) ничего более не дают. В результате ВВС КНДР в последние годы напоминают скорее музей истории авиации, чем военно-воздушные силы в точном смысле слова. Судите сами: около 400 из 1.690 северокорейских самолетов – это безнадежно устаревшие истребители МИГ-15 и МИГ-17, которые были произведены еще в 1950-е годы (МИГ-15 находится в серийном производстве аж с 1948 г, а МИГ-17 -- с 1951 г.). Немногим новее и истребители Су-7Б, МИГ-19 и МИГ-21, которых в северокорейской авиации насчитывается 320 штук. Спору нет: в свое время МИГ-21 считался лучшим истребителем мира, но ведь его серийный выпуск начался в… 1958 году. Бомбардировочная авиация практически отсутствует, за исключением нескольких Ил-28, также совершенно устаревших. Кроме этого, в состав ВВС КНДР входят более 300 бипланов Ан-2, которые хорошо знакомы жителям сельских районов России. Предназначены эти небольшие одномоторные самолеты в первую очередь для высадки разведывательно-диверсионных групп. Такие же задачи должны выполнять и вертолеты разных типов, которых в ВВС КНДР более 300. По-настоящему современными могут считаться менее 100 машин – около 60 истребителей МИГ-23 и МИГ-29 (часть последних – северокорейской сборки), а также небольшое количество штурмовиков Су-25 и военно-транспортных самолетов ИЛ-76. Вдобавок, следует помнить о вынужденно плохой подготовке летчиков (не хватает топлива, и налет у пилотов невелик), хроническом недостатке запчастей и комплектующих, плохой наземной базе. Правда, близость Сеула к границе позволяет пхеньянским генералам надеяться, что даже такие антикварные машины как МИГ-17 как-то до Сеула долетят и какой-то вред противнику причинить все-таки успеют. В целом же ни у кого нет сомнений, что в случае войны на Корейском полуострове северокорейская авиация не создаст серьезных проблем для южнокорейских и американских сил.

То же самое можно сказать и о северокорейском флоте. Разница только в том, что флот, в отличие от авиации, не поражает и своими размерами. Крупных кораблей в северокорейских ВМС почти нет, состоят они в основном из сторожевиков, минных заградителей, ракетных и торпедных катеров. Правда, в распоряжении северокорейских адмиралов имеются довольно значительные подводные силы – более 40 подводных лодок. Часть северокорейских лодок – советской и китайской постройки, а часть – собственного производства. Хотя в своем большинстве северокорейские лодки отличаются примитивизмом конструкции, в случае войны они в состоянии нанести ощутимый урон южнокорейскому судоходству. Именно зависимость вероятного противника от морской торговли и побудила Пхеньян уделять такое внимание подводным силам. Другой важной задачей северокорейского подводного флота (равно как и заметной части надводного) является высадка на побережье Южной Кореи разведывательно-диверсионных групп, действиям которых, как уже говорилось, северокорейское командование придает особое значение. Для этой цели предназначаются и специальные полупогружаемые катера (в притопленном состоянии над поверхностью воды возвышается только рубка высотой мене метра). Таких "подводных лодок для бедных" в ВМС КНДР сейчас около 50.

Примерно две трети северокорейской армии сосредоточено в непосредственной близости от вероятной линии фронта, менее чем в 150 км от военно-демаркационной линии. География Корейского полуострова такова, что направление ударов северокорейской армии может легко угадать, и не будучи выпускником Академии Генерального Штаба. Горные массивы, через который по большей части проходит граница Севера и Юга, исключают передвижение больших масс войск на центральном ее участке. Сколь-либо масштабное наступление можно вести либо вдоль восточного побережья, в направлении на Каннын-Тонхэ-Пхохан, либо вдоль западного побережья. Второе направление гораздо предпочтительнее, ведь на нем, всего лишь в 30-40 км от линии фронта, находится Сеул, а за ним – практически все основые промышленные и политические центра страны – Тэчжон, Тэгу и т.д., вплоть до Пусана. Понятно, что именно на этом направлении сконцентрировано подавляющее большинство северокорейских сил (равно как и почти вся южнокорейская армия). Конечно, принятое после Корейской войны решение правительства Ли Сын Мана оставить столицу страны в Сеуле с военно-стратегической точки зрения было ошибкой, хотя и президента можно понять: Сеул – традиционная столица Кореи и контроль над ним был важен для того, чтобы представить правительство Юга законным хозяином всей корейской территории.

Нам же остается надеяться, что заботливо хранимые в северокорейском Генеральном штабе планы войны так и останутся нереализованными. События последних лет, вроде бы, дают для такой надежды основания, однако совсем уж расслабляться не следует. Корейский полуостров относится к числу особо взрывоопасных районов нашей планеты…