Return to Articles by Alexander V. Vorontsov
Александр Воронцов, Независимая Газета, 23-08-2002
Решение Президента Российской Федерации В.В. Путина принять участиe в
третьем за последние три года саммите с лидером КНДР по мимо всего прочего можно расценивать как подведение итогов дискуссии о судьбах внешней политики России в целом и на Корейском полуострове, в частности, активно протекавшей в отечественных политологических кругах последние месяцы. Как известно, одна из точек зрения в активно предлагавшихся внешнеполитическому руководству страны заключалось в том, что Москве, раз уж она решила понять участие в международной антитеррористической операции следует, полностью солидарезироваться со всеми силовыми акциями, предпринимаемыми и планируемыми Вашингтоном, в том числе и в отношении в Северной Кореи. Сторонники подобного подхода в
связи с этим усматривали некоторую дихотомию, возникшую по их мнению во внешней политике России после событий 11 сентября и даже упрекали МИД РФ в том, что вопреки курсу, выбранным Президентом В.В. Путиным, направленным на максимальное сближение с США, внешнеполитическое ведомство на Корейском полуострове продолжает линию, несоответствующую базисным установкам политики администрации Дж. Буша. Их призывы сводились к необходимости России подключиться к жестким антисеверокорейским действиям Белого Дома, включившего КНДР в "ось зла".
Как нам представляется, следование подобным рекомендациям неизбежно привело бы к негативным для интересов России последствиям. Во-первых, это означало бы повторение болезненных ошибок недавнего прошлого. Как известно, козыревская линия во внешней политике, целиком и полностью ориентировавшаяся на США на Корейском полуострове проявилась в курсе на последовательное �отдаление от КНДР�. В результате к середине 90-х годов российско-северокорейские отношения деградировали настолько, что в Пхеньяне стали относиться к Москве едва ли не с большей неприязнью, чем к Вашингтону. Однако, это не принесло каких-либо дивидендов. И в США и в РК вместо ожидаемых разработчиками подобного курса благодарностей, констатировав утрату Россией былых позиций в Северной Кореи и, соответственно, значительное ослабление ее влияния на Корейском полуострове в целом, не без удовлетворения поспешили исключить ее из числа активных участников корейского регулирования.
США же всегда стремились оставлять свои руки свободными и в 1994 году совершили неожиданный для многих разворот на 180 градусов в отношении КНДР. Летом того года Вашингтон готовился к крупномасштабной военной акции против Северной Кореи, подтягивая к ее берегам авианосные соединения, а в октябре подписал с Пхеньяном известные �рамочные соглашения�, положившие начало новому этапу политического взаимодействия между двумя странами. Россия же, растворившая к тому времени собственные национальные интересы в прозападной ориентации, оказалась не у дел. Логичным продолжением этих процессов стал запуск в 1996 году механизма четырехсторонних переговоров по Корее (КНДР-РК-США-КНР) без приглашения России.
Возвращаясь к сегодняшним реалиям, нельзя исключать того, что и нынешняя жесткая антисеверокорейская риторика республиканской администрации представляет собой этап �артиллерийской подготовки� к будущим переговорам с Пхеньяном, призванный обеспечить Белому Дому благоприятные стартовые условия. Похоже, что сегодня это вполне понимают и в Москве и в Пхеньяне.
Во вторых, отказ России от активной самостоятельной политики на Корейском полуострове, которую она столь успешно проводила в последние три года, и присоединение ее к курсу США автоматически означало бы утрату ею с трудом восстановленного статуса активного участника корейского урегулирования и разрушение достигнутого позитива в отношениях с КНДР, которые, как неоднократно и с полным на то основанием заявляли в Москве, имеют для нее серьезную самостоятельную ценность.
Встречу В.В. Путина и Ким Чин Ира в Хабаровске можно считать ответом президента РФ на подобные рекомендации, подтверждением стремления Москвы проводить самостоятельную внешнюю политику, в том числе и на Корейском полуострове.
Некоторые российские СМИ не редко подвергают сомнению оправданность курса на сближение с КНДР и не устают повторять ставший уже риторическим вопрос �а зачем все это России нужно?�. В связи с этим хочется напомнить простую, но почему то не редко забывае6мую истину - мир и стабильность на границе дорогого стоит. недавние события в Афганистане это подтвердили. Если бы в свое время в России не нашлись дальновидные политики, принявшие неожиданное для многих решение, оказать полномасштабную, включая военную поддержку вчерашнему непримиримому врагу, от которого советские войска так много натерпелись - Шах Масуду, оказавшемуся единственным, но далеко не равнозначным по силе противовесом Талибану, �Северный альянс� не имел бы ни каких шансов на выживание, а массированное вторжение талибов в среднеазиатские государства СНГ стало бы неотвратимым. Теперь можно констатировать, что то решение спасло многие тысячи жизней граждан СНГ и сохранило �Северный альянс� как военную силу, сыгравшую решительную роль в наземных операциях по уничтожению Талибана в рамках антитеррористической операции.
КНДР имеет общую границу с Россией, ситуация на Корейском полуострове потенциально взрывоопасна. Следовательно, исходя даже из одного этого измерения, усилия руководства РФ, направленные на развитие добрососедских отношений с Северной Кореей и укрепление стабильности в Дальневосточном регионе, на наш взгляд, абсолютно оправданы не взирая на степень субъективных симпатий или антипатий в к существующим в КНДР порядкам. Помимо этого существует широкий спектр кратко и долгосрочных Российских экономических интересов на севере Кореи, о которых в последнее время достаточно много пишут. Достаточно упомянуть, что по существующим оценкам в случае реализации проекта соединения железных дорог Корейского полуострова и Транссиба, Россия могла бы получать ежегодную прибыль от транзита грузов в объеме 500 млн. долл.
Таким образом, очевидно, что третья российско-северокорейская встреча на высшем уровне окажет позитивное воздействие не только на укрепление двухсторонних отношений, стабильности на Корейском полуострове, но и на укрепление потенциала посредничества России в межкорейском урегулировании, которое (кто знает?) может оказаться востребованным так же неожиданно, как это случилось в Афганистане с силами Шах Масуда.