КЛАДБИЩЕ

(From King Diamond’s “The Graveyard”)

Кладбище

О, где я? И что же я делаю тут,

На этом покинутом Богом кладбище?

Да... вспомнил... Тут новый мой дом. Меня ищут,

Напрасно стараются: здесь не найдут...

 

Психушка на Черной горе

Я заперт здесь... Так дни уныло длятся.

И ночью, через залы проходя,

Полубесплотных духов вижу я,

Что в темноте, подобно мне, таятся.

По воле Рока, средь постылых белых стен,

С болезнью разума попавших в этот плен.

Психушка на Черной горе

Сводит меня с ума.

Психушка на Черной горе

Хуже, чем смерть сама.

Я вижу их... Они, как я, томятся,

И ночью, через залы проходя,

Во мраке причитанья слышу я

Тех духов, что от глаз моих таятся.

По воле Рока, средь постылых белых стен,

С болезнью разума попавших в этот плен.

Психушка на Черной горе

Сводит меня с ума.

Психушка на Черной горе

Хуже, чем смерть сама.

Бежать отсюда прочь! Бежать скорее,

Из мира этих диких, страшных грез!

Довольно пролито бессильных, злобных слез.

Бежать отсюда прочь! И я сумею!

Так опускаясь ниже, ниже

На дно сознанья моего,

Я вижу: с каждым часом ближе

Грядет крушение его.

Их бесподобное леченье

Смирительной рубашкой... Да

Такое жуткое мученье

Не завершится никогда.

О Боже, как же ненавижу

Людей в халатах белых я

И в сокровенных мыслях вижу,

Как, извиваясь и стеня,

Они в мученьях покидают

Наш мир, исчезнув в море слез,

И больше иглы не вонзают

В мой воспаленный, бедный мозг.

Бежать отсюда прочь! Бежать скорее,

Из мира этих диких, страшных грез!

Довольно пролито бессильных, злобных слез.

Бежать отсюда прочь! И я сумею!

 

Ожидание

Настанет полночь, и они

Вновь принесут мои таблетки.

Настанет полночь, и огни

Потухнут в этой черной клетке.

Здесь я для них всего лишь псих -

Они меня совсем не знают

И потому не понимают,

К чему ведет незнанье их.

Ожидание в ночи:

Сегодня или никогда.

Ожидание в ночи,

Случится кое с кем беда.

Коль я лекарства не приму,

Они все будут здесь, конечно,

Но нынче я их обману:

Пусть входит “нянечка” беспечно:

Сегодня нянечка умрет,

Несчастье с нею приключится,

А ключ, что у нее хранится,

Мне путь к свободе отопрет.

Ожидание в ночи:

Сегодня или никогда.

Ожидание в ночи,

И я исчезну без следа.

Моя рука стократ сильнее,

Чем эта тоненькая шея:

Лишь стон и еле слышный хруст...

Как быстро кончились страданья:

Уж и не слышится дыханья,

И взгляд, упертый в стену, пуст...

В тиши раздался слабый стук:

То выпал ключ из тонких рук...

Ожидание в ночи:

Сегодня или никогда.

Ожидание в ночи,

И я исчезну без следа.

И я бегу через пустые коридоры

Отвратной, Богом проклятой больницы.

И открываю все коварные запоры

Ключом, что у меня теперь хранится.

Шестьсот шестьдесят шесть миль,

Как волк, я бежал через лес.

Шестьсот шестьдесят шесть миль -

И вот, наконец-то, я здесь.

Ворота кладбища предстали предо мною,

Что отделяют мертвых от живых.

Я подхожу, берусь за них рукою,

Один рывок и - одолел я их!

Среди могил под полною луной, -

Как дома я... Да, я пришел домой.

 

головы на ограде

Я в склепе холодном, немом и унылом,

В моем новом доме укрыт темнотой.

Но я не один: здесь со мной... здесь со мной...

Да, я вспоминаю все, что со мной было.

Я помню тот день и мое избавленье,

Как я пробирался сюда, словно тать.

И было одно лишь возможно решенье,

Которое я не замедлил принять...

Нанизанные на ограду головы

Передо мной. И я смотрю на них.

Нанизанные на ограду головы:

Уже мертвы, но все еще в живых.

Известно ль тебе, что, когда умираешь

Ты между угрюмых могильных камней,

Душа не уносится прочь, коль теряешь

Ты голову, а поселяется в ней.

И в мозге бессменно твоем обитает

И мысли, и чувства твои направляет...

Нанизанные на ограду головы

Передо мной. И я смотрю на них.

Нанизанные на ограду головы:

Уже мертвы, но все еще в живых.

Вчера, когда через ворота

Я перебрался в полной мгле,

Послышались мне звуки: кто-то

Могилу рыл в сырой земле,

Работая в ночную смену

(Наверно, за двойную цену).

Иеремия! Руки были

Твои слабей, чем у меня.

Всю жизнь одной ногой в могиле -

Теперь ты там стоишь двумя!

Еще, задолго до зари, я

Во тьме старуху повстречал,

То нищенка была, Мария:

Чтоб свой пополнить капитал,

Она к священнику тащилась,

Но с ней другое приключилось...

О, Джесси Белл, твоя душа

Пусть в Ад пройдется не спеша!

Нанизанные на ограду головы,

Живые мертвые, и между ними я.

Нанизанные на ограду головы:

И смотрят, смотрят, смотрят на меня!

Все, кто приходят, - не уйдут:

Никто, никто не должен знать,

Где я нашел себе приют,

Чтоб не сумели рассказать

ТОМУ, из-за кого я здесь, -

Я сам доставлю эту весть.

И, закрываючи, глаза

Я слышу эти голоса...

голоса

Ведь у него есть Люси, дочка:

Похить, похить ее - и точка.

 

Не незнакомец

Неделю целую за Люси наблюдая,

Я про нее узнал буквально все,

Про все передвижения ее,

И то, во сколько школу покидает.

О Люси, Люси, вот рука моя, возьми.

Как же тебе получше объяснить:

Не незнакомец я, но друг, пойми, пойми.

И я хочу тебя до дома проводить.

Там папа ждет... Скучает без тебя.

Идем со мною, лапочка моя.

Какие волосы! И чудные, глаза!

Тебе, наверно, лет всего лишь семь.

Я угадал? Я правильно сказал?

(Хоть, в общем-то, мне дела нет совсем.)

Ведь ты же маленькая доченька ТОГО,

Который столько зла мне причинил.

Но я бы никогда и ничего

Плохого с девочкой, как ты, не совершил.

О Люси, Люси, вот рука моя, возьми.

Как же тебе получше объяснить:

Не незнакомец я, но друг, пойми, пойми.

И я хочу тебя до дома проводить.

Там папа ждет... Скучает без тебя.

Идем со мною, лапочка моя.

Какие волосы! И чудные, глаза!

Тебе, наверное, лет семь, идет восьмой.

Никто - ведь надо же - и слова не сказал,

Увидев то, как ты идешь со мной.

Ну, что ж ты нервничаешь, что, скажи, не так?

Идем со мною, нам пора, идем (во мрак...)

Там у меня так много кукол. Сделал их

Я сам (не обошлось тут без хлопот).

И ты пока что поиграешь славно в них,

А там, глядишь, и папа подойдет.

О Люси, Люси, вот рука моя, возьми.

Как же тебе получше объяснить:

Не незнакомец я, но друг, пойми, пойми.

И я хочу тебя до дома проводить.

Там папа ждет... Скучает без тебя.

Идем со мною, лапочка моя.

Да, я и ты: мы скоро дома будем,

И будем здорово играть, и все забудем.

Там будет весело - пришел и наш черед!

Родное кладбище! Идем, оно нас ждет.

 

РЫТЬЕ МОГИЛ

Не нервничай же, Люси, Бога ради,

Тепла могила, куклы на ограде,

Что ж не играешь с ними ты, взгляни

В глаза им. Как живые ведь они!

А ты, Мак Кензи: я уже не тот,

Кем раньше был. Бесследно не пройдет

Ни для кого в психушке пребыванье -

И все благодаря твоим стараньям.

Я часть мозгов оставил там своих,

Часть - но не все! Нет, я не круглый псих!

Не плачь, не плачь, малышка, умоляю!

Не плачут маленькие девочки, я знаю.

Да, я иду во мрак, иду один,

И я достигну Адовых глубин!

Мак Кензи, знаю я, ты будешь рад,

Я укажу тебе дорогу прямо в Ад!

Семь ям под семь могил в ночи копая,

Я жажду отплатить тебе сполна.

И с неба сумасшедшая луна

За мной с усмешкой злобной наблюдает.

Мак Кензи, знаю я, ты будешь рад,

Я укажу тебе дорогу прямо в Ад!

Не правда ли, я умный: семь могил

И семь надгробий с надписью на каждом:

“Навечно с нами. Люси.” Правда, мил

Сюрприз мой, плод безумной мщенья жажды?

Что ж сделаешь, Мак Кензи, я не тот,

Кем раньше был. Бесследно не пройдет

Ни для кого в психушке пребыванье -

И все благодаря твоим стараньям.

Я часть мозгов оставил там своих,

Часть - но не все! Нет, я не круглый псих!

Да, я иду во мрак, иду один,

И я достигну Адовых глубин!

 

ВСТРЕТИМСЯ В ПОЛНОЧЬ

И вот вчера копать я завершил

Последнюю из тех семи могил

И, наконец, Мак Кензи позвонил.

Его я среди ночи разбудил,

Сюрприз, не правда ль? Как же месть сладка!

Ты думал, умер я , а видишь - нет.

Вставай, Мак Кензи, и встряхнись слегка,

Мэр брошенного Богом городка.

Пришла пора тебе держать ответ!

Как ты меня унизил! Но теперь

Мы рассчитаемся за все с тобой, поверь.

Ведь ты такой же псих, как я,

Иль нет, ты обошел меня!

Ты в сто раз больший идиот!

Так в полночь приходи сюда,

На кладбище... Не то беда:

Иначе дочь твоя умрет!

Как месть сладка, согласен ты со мной?

Согласен, знаю. Значит, жду (к себе домой)...

Зовете повредившимся в уме

Меня вы. Пусть, но я не буду лгать,

Зачем все это требуется мне.

Вам интересно? Что ж, могу сказать.

Когда-то я работал на него

И как-то среди ночи я застал,

Как он... К своей дочурке приставал!

И я донес... Но что же? Ничего!

Он опроверг, сказал, что то был я -

Ведь ночь была, и как в ней разглядеть?

Ах, извращенец, грязная свинья!

Поверили ему, а мне... сидеть.

Мак Кензи , что умолк, ты слышишь ли меня?

Что с Люси, говоришь? С ней все в порядке. Я

Спать уложил ее. Она лежит в гробу.

Она так ждет тебя! Иди, я тоже жду!

Да, ты такой же псих, как я,

Иль нет, ты обошел меня!

Ты в сто раз больший идиот!

Так в полночь приходи сюда,

На кладбище... Не то беда:

Иначе дочь твоя умрет!

 

СПИ КРЕПКО, КРОШКА

Ну что же, Люси, время спать,

И ты, малышка, отдохни.

Вот гроб, удобный, как кровать,

Ложись в него, ложись, усни.

Как только папа твой придет,

Я разбужу тебя. Идет?

Но об одном прошу лишь я:

Пожалуйста, не плачь, дитя...

В могилу гроб. Все ниже, ниже,

Ну что ж ты плачешь, детка, спи же!

И крепок будет пусть твой сон.

Пусть черви лезут вон из кожи,

Они тебя не потревожат.

А папа? Скоро будет он.

В гробу, и некуда бежать.

Шум. - Папа, ты? - Нет, крошка, спать...

И стоя в мрачном ожиданьи

В тени кладбищенских ворот,

Я смаковал то наказанье,

Которое Мак Кензи ждет.

Но крик ее в ушах моих -

Он до сих пор. Да, он не стих.

Зачем, зачем, меня ты мучишь,

Я мщу не только за себя

Ведь он унизил и тебя...

Мак Кензи, ты свое получишь!

В гробу, и некуда бежать.

Шум. - Папа, ты? - Нет, крошка, спать...

А, наконец-то, ты явился,

Как уговорено, один...

Дай посмотреть, чтоб насладиться

Твоим смятеньем, сукин сын,

В лицо тебе. Ребенок плачет,

Мак Кензи же упорно прячет

Свой страх. Напрасно. Виден он:

Мэр и боится, и взбешен.

А этот склеп - мой дом. Прошу,

Он скромен, но какой уж есть.

Дражайший мэр, хотите сесть?

Да? Слушайте ж, что я скажу:

Коль Люси жаждешь видеть средь живых,

Ты не отступишь ни на шаг от слов моих...

ПАПА

О папа, мне так одиноко,

О папа, где ж ты? Так глубоко

Лежу я. Папа, приходи,

Я так хочу с тобой уйти.

Зачем ты смотришь на меня,

Как на врага. О, нет, не надо!

Все это он... А я, а я,

А я ни в чем не виновата.

Скажи, скажи, что делать мне,

Но ты уходишь папа, НЕТ!!!

Я этот мрак не выношу,

Я умоляю, я прошу!

Так что ж, Мак Кензи, сделать мне с тобой?

Унижен ты теперь, ну что ж, постой

Или садись. Поразмышляю я.

Да сядь, сказал же, грязная свинья!

 

ПРЯТКИ

Единственный источник света

В жилище сумрачном моем -

Окошко маленькое где-то

Под пыльным склепа потолком.

Свет лунный сквозь него струится,

Кромешный мрак развеять тщится.

Мак Кензи, встань-ка на колени:

Тебе глаза я завяжу,

И мы приступим к представленью.

Что делать? Подожди, скажу.

Мы в чудную игру сыграем,

Еще немного... Начинаем!

Ты, знаешь прятки, развлеченье,

Игра такая у детей?

Какое это отношенье

Имеет к дочери твоей?

Ну, что же, мэр, пойдем пройдемся

Да заодно и разберемся...

Вот семь могил. В одной из них спит Люси.

В какой из них? Попробуй угадать,

Ведь смерти дочки папа не допустит?

Ведь правда? Начинай тогда копать.

Но только дважды вправе ошибиться

Ты будешь, мэр. Иначе ты - убийца.

Да, Люси может умереть,

Пока с тобой мы говорим.

Вот тебе заступ. Рой же им,

Иначе смерть, иначе смерть...

Пир будет знатный у червей...

Так рой скорее, рой скорей.

Но вот одно ты смог бы мне сказать:

ЛЮБВИ ВО ИМЯ сладко ли копать?

Ага, вот промахнулся ты опять,

Повязка подвела опять тебя.

А я все больше начинаю ощущать,

Что роешь ты могилу для себя.

Но не печалься, мэр, и не грусти:

Еще есть шанс тебе ее спасти!

Да, Люси может умереть

Пока с тобой мы говорим.

Вот тебе заступ. Рой же им,

Иначе смерть, иначе смерть...

Пир будет знатный у червей...

Так рой скорее, рой скорей.

Лишь слабый свет от злой луны

Кладбище тускло освещает.

И в свете этом все равны -

Тот, кто стоит, и кто копает.

Копай же, вставши на колени,

Червь гнусный, что был в прошлом Бог,

Дабы себя ты в положеньи

Моем почувствовать бы мог.

Одно в затылок дуновенье -

И ты в могиле. Вот везенье!

Да, это Люси. Папа победил.

Ну что ж, пускай, я тоже побеждаю.

Я руки ему накрепко скрутил

И в яму вырытую вновь его толкаю.

 

ПРОЧЬ ИЗ МОГИЛЫ

В его глазах я не увидел ничего:

Один лишь мрак.

И надо б только достучаться до него,

Да только как?

Мне надо выбраться, оно важней всего:

Прочь из могилы прочь,

В ночь из могилы, в ночь.

Добро пожаловать, дружище,

В мой мозг, где гнусно ветер свищет:

Мне кажется, его я снова потерял.

Могилку Люси я копаю...

И сладко песню напеваю.

Вы поглядите, сколько я уж докопал!

Спасу тебя, спасу я, Люси,

Ты знаешь, папа не допустит,

Чтоб задохнулась ты. Дышать

Ты можешь снова, но... не спать!

Я увезу тебя отсюда

И пуще прежнего любить тебя я буду.

Прочь из могилы, прочь,

В ночь из могилы, в ночь.

Добро пожаловать, дружище,

В мой мозг, где гнусно ветер свищет:

Мне кажется, что вновь его теряю я.

Как чувствуешь себя ты гадко,

Тому внимая, как же сладко

Петь получается для Люси у меня.

 

Я

Обратно в склеп. Во мраке жмется Люси.

Я у двери. Не выпустит, не впустит

Она ни мертвых, ни живых:

Надежно заперта. Теперь средь нас двоих

Дражайший мэр, нам надлежит решить,

Как дальше быть.

Я бросил взгляд в пучины мозга моего,

И словно солнце осветило вновь его.

Но нет,

Здесь неуместен этот свет.

Мак Кензи у стены в углу

На каменном лежит полу

С руками связанными. Что ж,

Теперь, приятель, не уйдешь!

И, бросив взгляд в пучины мозга моего,

Я вижу: солнце осветило вновь его.

Я открываю заседание суда,

Всех попрошу занять свои места.

Судья, присяжные... весь суд в одном лице,

И приговор мы вынесем в конце.

Мак Кензи, мэр, тебе вменяется в вину

Преступная попытка развращенья

Ребенка и свободы притесненье

Того, кто столько дней в безумном был плену.

Решение суда прозрачно:

Виновен ли? ВИНОВЕН, однозначно!

Восплачь, Мак Кензи, ты приговорен,

И не проси, не будешь ты прощен!

Мак Кензи у стены в углу

На каменном лежит полу

С руками связанными. Что ж,

Теперь, приятель, не уйдешь!

Я бросил взгляд в пучины мозга моего,

И словно солнце осветило вновь его.

Но нет же, это все не так,

Вокруг меня один лишь мрак!

Как сборище присяжных и судья,

За все злодейства приговариваю я

Тебя... Не надо так с надеждою смотреть:

Тебя ждет медленная, медленная смерть...

 

НАВЕКИ С ЛЮСИ

Я это сделаю, когда ты пожелаешь,

Теперь ты знаешь все, теперь ты знаешь.

Меня ты слушаешь? Так с первою зарей

Исчезнет насовсем родитель грешный твой.

Немного погодя на небе солнце встанет

Он жив пока, но днем его уже не станет.

Коль этот славный шнур не торопясь тянуть,

То в Ад ему куда длиннее будет путь...

Но... что же это, что, какое невезенье? -

Разбитое стекло в окне под потолком,

Оно стремится вниз - и не видать спасенья:

Врезается оно мне в шею прямиком!

 

Немного погодя, на небе солнце встанет,

Но в новом свете дня меня уже не станет.

Лишенный головы, во мраке я лежу.

О Боже мой, я мертв, я больше не дышу!

Я чувствую... душа, она переползает

В мой воспаленный мозг. Но это не пугает

Меня теперь совсем, ведь я уже мертвец,

И пусть им всем плевать, но это не конец.

Ты слышишь ли меня, ну, Люси, отзовись же,

Ты где? Постой, постой, не отпускай его.

Я просто голова и больше ничего,

Но выслушай ее. И подойди поближе.

Так странен этот вид и это ощущенье,

Что ты всего лишь мяч, не более того.

Я стал одним из ТЕХ: вот это пораженье!

Мак Кензи победил. Что ж, ты спасла его.

О, не бросай меня, нет, девочка, не надо,

Прочь унеси меня из этого ты ада.

А тело, тело брось, уж не мое оно.

Коль не печально бы, так было бы смешно.

Вот стук твоих шагов, они все ближе, ближе.

Вот рядышком совсем... Теперь тебя я вижу.

Ни слова папе, да? И вот она берет

И голову мою в свой рюкзачок кладет.

И снова светел мозг, и как я счастлив чуду:

Навеки с Люси я. Я с ней навеки буду!