* Глава из монографии "ПСИХОЛОГИЯ ЗОНЫ: примитивный садизм."

Для многих детей бывшего советского государства до сих пор тяжелой травмой осталось школьное правило:
слово "родина" пишется с большой буквы. Почему травмой? А потому что объяснение этого правила и условия
его соблюдения при применении на практике оказывались совершенно не ясными детскому уму, тогда как
нарушение его каралось непомерно строго и осуждалось тоже непонятно почему. На практике оказывалось, что
есть еще слово "родина", которое должно писаться с малой буквы, и ни в коем случае не с большой. Например,
в предложении "Птицы возвращаются на родину." - маленькая буква, а "Моя родина - Советский Союз." -
большая. Вопрос ребенка: "А если птицы возвращаются на родину в Советский Союз?" – ставил учителя в
тупик, в отместку за который в журнале против фамилии любознательного ученика появлялась
неудовлетворительная оценка. Объяснение учителя, почему родина птиц с маленькой буквы, было
парадоксальным (nota bene: мышление ребенка конкретно и не воспринимает парадоксальных фигур) и не
заслуживало удовлетворительной оценки: "Какая у птиц родина!" Подобные реакции вызывают в пытливом
детском уме только массу вопросов, которые, увы, остаются без ответов. Далее парадоксы нагромождались
один на другой в завидном изобилии: оказывалось,

а) что родина Франция, или Германия, или, к примеру, Испания, пишутся с малой буквы (Это ребенок узнавал
в подростковом возрасте, когда мышление чрезмерно логизировано и не принимает алогических
умопостроений.)

б) что родина Россия навязших в зубах Андрея Болконского и Пьера Безухова из изжеванного до неприличия
школьными программами романа Л. Толстого "Война и мир" - тоже с маленькой буквы. (Уж это-то совсем не
поддавалось объяснению, приемлемому для юношеского ума.)

И вообще, если Родина - только Советский Союз, то зачем вообще писать это слово, когда можно написать
просто Советский Союз? И в каких случаях вообще пишется это слово, если во всех возможных случаях
оказывается, что в этом конкретном случае она пишется с маленькой? * И это еще не все изыски правописания:
оказывалось (и обычно на всяких отчетных сочинениях, когда дети нервничают, и учителя нервничают, а
значит, потом и сильнее наказывают), что ко всему прочему это слово с большой буквы нельзя переносить на
другую строку. Так же нельзя было переносить на другую строку имена и фамилии генсеков, здравствующих во
время учебы в школе отдельно взятого злосчастного ребенка, вынужденного кое-как решать для себя вопросы,
поставленные непонятными правилами.

Очередное неудовлетворительное объяснение: "Это слово мы пишем с большой буквы и не переносим потому,
что мы так любим нашу родину", - ставило новые и новые неразрешимые и грозящие наказанием вопросы. Так
что, если я люблю собак или ватрушки, я должен писать "собака" или "ватрушка" с большой буквы? А если
французы или англичане не пишут свою родину с большой буквы, - значит, они не любят? Ответ "Не так любят,
как мы" вызывал сомнения.

Далее, читаем темы экзаменационных сочинений для восьмого класса * :

- "Они отстояли Родину",
- "Они защищали Родину",
- "Место на карте Родины, дорогое нашему сердцу",
- "Город-герой на карте Родины",
- "Они сражались за Родину",
- "Себя в бою не пожалел, а Родину сберег",
- "Кто служит Родине, остается в памяти народа",
- "Прославим Родину трудом",
- "Выше счастья Родины нет в мире ничего",
- "Помни тех, кто отдал жизнь за Родину",
- "Книги, научившие меня любить Родину",
- "Родина помнит своих героев",
- "С чего начинается Родина",
- "Москва - сердце Родины",
- "Охранять родную природу - значит охранять Родину",
- "Есть разные страны на свете, а Родина только одна",
- "Наш трудовой вклад в пятилетку Родины",
- "Мы за партией идем, славим Родину трудом", -

двести тем сочинений (количество, которое само по себе кажется катастрофическими удручающим), причем
совершенно абстрактных и космически далеких от проблем юноши. И в этой массе тем почти все содержат в
себе понятия "родной", "великий", "народ"; почти все требуют энтузиазма, эмоционального подъема, пафоса,
который неоткуда взять, если ты далек от этого. И к тому же, дело ребенка в любом возрасте – развитие. Если
он не находит в своей жизни места себе, - его развитие неполноценно.

Этот довольно яркий пример демонстрирует то упорство и насилие, с которым в души детей императивно
"вбивается" указание свыше "горячо любить свою Родину". Если упорно вколачивать, можно вколотить - и
воспитать послушных жертв существующей власти, поскольку насилием воспитывается только жертва.
Жертвами становятся те, кто обладает изначально слабым Я. Другие тоже становятся жертвами, но труднее, -
для них понятие "любовь к Родине" раз и навсегда связывается ассоциативно с трагедией себя-ребенка, с
насилием, с наказанием, с приказами "не думай", "не спрашивай", "не высовывайся".

Теперь рассмотрим известный в свое время советский штамп "Родина-мать". Во-первых, когда говорится
"горячо любить свою Родину", при ассоциативной связи с этим штампом подразумевается "вместо матери". И
другое: "Нет у тебя матери, есть Родина-мать." А то, что нужно ее любить, внушается насилием. Насилие над
ребенком, над изначальной природой человека манифестирует себя в этом словосочетании. Насилие над
естественной человеческой природой есть конституциональная деструктивность, которая порождает
импотентов, преступников и социопатов.

Еще есть скрытый архаический смысл в образе Родины-матери. Родина человека, в широком смысле, - это его
родная земля. Земля же (родная, в особенности) принимает его после смерти. Архаический образ земли-матери
- образ матери, разрушающей и пожирающей своих детей. Это образ матери, взращивающей деструктивность в
своем ребенке, поскольку она рождает и питает его для того, чтоб пожрать, или же делает его своим
союзником, своим оператором деструктивности.

Рассмотрим теперь конкретно образ Родины-матери, знакомый гражданам советского государства: гигантская
женщина на Мамаевом кургане, отвернувшая лицо, вознесшая высоко в небо огромный меч. Как
воспринимается бессознательно этот материнский образ? Холодный, твердый, чуждый, не испытывающий ни
малейшего интереса к детям своим и ко всему окружающему (лицо отвернуто от наблюдателя, который
непомерно мал по сравнению с "материнской" фигурой). Далекая, (Чтобы увидеть ее всю, - нужно стоять на
приличном расстоянии от нее, а если подойти к ней близко, - лик ее скрывается в небесах.) унижающая.
(Каждый "сын" чувствует себя униженным и ничтожным при виде такой материнской фигуры.) И меч,
устремленный ввысь, - фаллический символ. ("Разящий меч".) Мать оказывается наделенной мужской
деструктивной силой. При виде ее мужчина не может почувствовать себя сильным, а женщина поймет, что
женские черты не являются материнскими.

Таким образом для мужчины закладывается программа:

     мать уничтожает меня
     она не любит меня, так как она отвернулась от меня
     она меня сильнее

Для женщины закладываемая в бессознательное программа имеет вид:

"Мать должна быть уничтожающей и холодной, далекой и отвергающей."

Результат не заставляет себя долго ждать: институт семьи, который держится на женской материнской
креативной силе, разрушается; мать истребляет морально своих детей; мужчина же всю жизнь стремится
доказать, что он сильный (подразумевается бессознательно, что сильнее матери своей), и, в процессе
самозащиты водворяет женщину (не-мать) на место слабых, низших, презираемых. Таким образом, налицо
феномен уголовного сознания.

Следующее, "любовь к родине-матери" не изживаема. Это кажется парадоксальным, но больше всего дети
привязаны к деструктивным, пожирающим матерям. В семьях, где мать ненавидит детей вообще и своих детей
в частности, дети этой женщины никогда не избавятся от эмоциональной зависимости от нее и от
неразделенной любви к ней. Они могут ненавидеть ее и враждовать с ней всю жизнь, но все равно в глубине
души такого ребенка до смерти (своей, а не материнской) живет надежда, что его мать хорошая, лучше всех,
любит его. Такие матери часто манипулируют своими детьми, пользуясь этой изначальной слабостью человека
перед лицом породившей его: мать открыто обманывает ребенка, который всегда, и уже будучи взрослым,
верит (а если не может уже верить, испытывает серьезный душевный конфликт) и дает легко себя обмануть. С
чем это связано? - деструктивная мать почти сознательно истребляет в ребенке то, что помогло бы ему
избавиться от зависимости от нее. Вечная обращенность человека к матери - обращенность к утробному
прошлому - исток деструктивности.

Другой родительский образ бывшего советского государства: "отец народов". Его пристройка кажется
искусственной. Образ матери деструктивен, он же несет и смысл деструктивного мужского начала, т.е. обладает
и отцовскими, и материнскими чертами. Любопытно сочетание: "отец народов". Оно и наталкивает на
понимание смысла этого словообразования, которое тоже усиленно вживляется в сознание масс. Отцовская
сфера - закон. Изначальный закон (выводимый из материнского образа, носящего мужские черты) -
деструктивность, агрессия, разрушение. Сочетание "отец народов" наводит бессознательно на объект
разрушения. Отец народов должен заменить в сознании народ. Законы и традиции народов должны быть
заменены законами деструктивности.

Таким образом вполне искусственно пристроенная инстанция отца, которой по сути не должно быть при
существующем положении вещей, объясняет достаточно ясно смысл происходивших в России процессов в
течение нескольких десятилетий ХХ века. Сам же "отец народов", как искусственная пристройка к
деструктивному материнскому образу, - всего лишь идол, которому должно поклоняться. Так оно и происходит
в семье, где царит деструктивная мать: отец, не выполняя роли отца, закона и мужчины, является мифом,
идолом. На словах его роль гипертрофируется, - он является недостижимым идеалом для сыновей, которые
вообще не знают его характера, его достоинств и недостатков, не знают о нем ничего, кроме того, что он
мужчина, идеал мужской силы и отец их. Вот исток другого феномена уголовного сознания: идеал мужской
силы, тогда как реальный мужчина слаб, ничтожен и ничего не может.