Дней рождения у Ростова несколько. В 1749 году в устье Темерника по указу Елизаветы Петровны основали таможню. В 1761 году чуть выше по Дону заложили крепость Дмитрия Ростовского. Возникшие вокруг крепости поселения в 1796 году получили статус города, который с 1888 года вошел в состав Области Войска Донского. В 1905 году было учреждено Ростово-Нахичеванское градоначальство, а в 1928 году административная комиссия ВЦИК завершила объединение городов, и Нахичевань, земли которой были пожалованы крымским армянам Екатериной II в 1778 году, стала Пролетарским районом Ростова. С административной точки зрения 1928 год можно считать годом формирования современного Ростова. В 1937 году административное деление окрестных территорий приняло близкий к современному вид, и Ростов стал центром Ростовской области.

Сегодня Ростов занимает площадь 372 км2, удален от Москвы на 1226 км. В Ростове в 1993 году проживало 1023,2 тысячи человек, что составляет 23,2% населения Ростовской области, 0,64% населения России и 0,02% населения планеты.

Районы центра — Ленинский и Кировский — заселены всего 15% ростовчан, но насыщены административными учреждениями. “Спальни” города — Ворошиловский, Первомайский и Советский районы — дают кров 50% ростовчан. Что касается крова, то в 1993 году полезная площадь всего жилищного фонда Ростова составляла 17296,6 тыс. м2. На одного жителя приходилось 17,1 м2 полезной и 11,1 м2 жилой площади.

Начиная с 1991 года численность населения падает в среднем на 2 тысячи человек ежегодно. Естественная убыль населения (превышение числа смертей над числом рождений) в 1993 году составила 6777. Положение отчасти выправляется механическим приростом населения, то есть укоренением иногородних.

Своеобразное представление о городе может дать статистика причин смертности ростовчан.

В 1993 году трудоспособных ростовчан в трудоспособном возрасте насчитывалось 630 тысяч человек. Вместе с учащимися вузов и сузов эти люди составляли трудовые ресурсы города — 694,7 тысячи человек.

В 1993 году рынок труда (число людей, ищущих работу) составил 9,8% трудовых ресурсов. Безработица была на уровне 0,56% (в 1992 году — 0,88%; в 1993 году: в России — 0,84%, в Ростовской области — 0,37%). На 01.01.94 г. в городской службе занятости стояло на учете 1236 безработных.

Им, однако, есть где работать. В Ростове расположено 180 крупных промышленных предприятий, около 6,5 тысяч частных предприятий. В городе насчитывается 190 совместных предприятий, более 80 банков, около 140 страховых компаний и проч.

На 01.01.94 г. в налоговых органах Ростова состояло на учете 22 923 юридических лица (это те предприятия и фирмы, которые не просто зарегистрированы, а платят налоги, то есть функционируют).

В 1993 году с юридических лиц в Ростове было собрано 310 529 843 тысячи рублей налогов, с физических лиц — 27 650 338 тысяч рублей. Всего же по Ростовской области было собрано 739 млрд. рублей, что составляет 1,9% от всех налогов, собранных в России в том году. В РФ 89 регионов, и если поделить налоговое бремя поровну, то на долю Ростовской области должно было бы прийтись 1,12% сборов. Таким образом, на Дону собирают налогов больше, чем в среднем по России. 35,2% собранных в Ростовской области в 1993 году налогов перечислено в федеральный бюджет (в Ставропольском крае — 34,4%, в Краснодарском крае — 30,9%).

Небезынтересны сравнительные показатели интенсивности налогообложения в Ростове и области.

В перерасчете на одного жителя в Ростове производится налоговых выплат почти в два раза больше, чем в других районах области. В 1993 году в Ростове было собрано 45,7% всех налоговых сборов области, при том что в Ростове проживает 23,2% населения области и расположено 32,7% действующих фирм и предприятий области.

В I квартале 1994 года в пересчете на одного ростовчанина приходилось почти в четыре раза больше налоговых выплат, чем на сельского жителя области.

Конечно, большая часть экономического продукта в Ростове создается в различных отраслях материального производства. В сфере материального производства занято 73,8% работающих ростовчан. Ростов — индустриальный город, таким он стал в советскую эпоху.

Наследие этой эпохи — индустриальная психология градоправителей. Управление в их понимании предполагает прежде всего воздействие на промышленность, на промышленные инфраструктуры (инженерные, финансовые, транспортные), на оборот промышленных ресурсов (трудовых, сырьевых, энергетических, финансовых). Социокультурные процессы если и берутся в расчет, то никто не знает, что с ними делать. Налицо несколько вульгаризованный марксистский подход: первичность базиса, вторичность надстройки; уровень развития общества меряется по уровню индустриализации, или, в марксовых терминах, по уровню развития производительных сил и производственных отношений.

В современном Ростове индустриальные предприятия, конечно, являются одним из ведущих градообразующих факторов, потому что производят большую часть экономического продукта и задействуют значительную часть трудовых ресурсов. Однако, думаю, время уже подготовило нас к тому, чтобы критически отнестись к привычным представлениям о заводе и тоннах чугуна как залоге общественного прогресса. В более развитых странах производство вытесняется на периферию или вообще в страны “третьего мира”. Ростов тоже имеет неплохие предпосылки для постиндустриального развития.

Сегодня производственные предприятия переживают спад (в 1993 году спад объемов промышленного производства в Ростове составил 19,5% против 19,3% по Ростовской области и 16,2% по России), тогда как институты, выполняющие функции управления, инфраструктурного и интеллектуального обеспечения, в более общем смысле — производящие информацию, переживают бурный рост.

Полновесным градообразующим экономическим фактором в Ростове становится обилие банковских, страховых и других финансовых учреждений. Характерно, что эти институты, как и многие другие, стремятся распространить свое влияние далеко за пределы нашего города, что добавляет специфики Ростову как финансовому центру окрестных территорий.

Развивается такой градостроительный фактор, как средоточие административных учреждений, управляющих Ростовом и областью. Причем в Ростове концентрируются управленческие центры не только государства и ведомств (СКЖД, таможня, пароходство и т.п.), но и экономических структур.

Большое влияние на облик Ростова оказывает и то, что он является военно-политическим центром Северного Кавказа, обладает классным военным потенциалом и при этом удален на безопасное расстояние от точек непосредственного приложения военно-политических усилий России. К тому же ростовчане определяют и поведение всех силовых структур на окружающих территориях.

Некоторые города в Европе возникали и существовали благодаря своим университетам. РГУ, РИНХ, мединститут и другие вузы Ростова во многом определяют обликгорода, и это влияние вузовской среды гораздо более глубокое, чем может показаться на первый взгляд, так как выпускники нескольких ведущих вузов города занимают многие ключевые посты в самых различных сферах городской жизни. Да и непосредственная научная и педагогическая деятельность ростовских вузов и НИИ является градообразующим фактором: в 11 ростовских вузах учится 83% студентов области, в Ростове работают 150 НИИ и сосредоточена половина научного потенциала всего Северного Кавказа.

В Ростове интенсивно развивается внутренняя и внешняя транспортные инфраструктуры. Через город проходят 6 магистральных железнодорожных и 7 автомобильных дорог, свыше 10 нефте- и газопроводов, всем приезжим говорят про “порт пяти морей”. Развитие транспортно-складской инфраструктуры является перспективным градообразующим фактором. С ним тесно связано бурное развитие торговли — традиционного ростовского занятия.

Обилие организаций, нацеленных на производство интеллектоемкой продукции и разработку высоких технологий, позволяет считать перспективным градообразующим фактором и развитие высоких технологий.

Эти и другие градообразующие факторы определяют лицо и статус Ростова и менталитет его жителей. Нетрудно увидеть, что своеобразие Ростова определяется отнюдь не высоким уровнем индустриального развития.

К тому же имеют в Ростове место градообразующие факторы, практически не поддающиеся формализации. Судить о них можно по косвенным признакам: устойчивый имидж “Ростова-папы”, постоянные публикации в центральной прессе ростовских историй под криминальным соусом. Не потому, что в Ростове совсем тяжко с преступностью, а потому, что в России сложилось такое представление о Ростове.

Один мой знакомый журналист сказал как-то, что о теневом, подпольном и — настоящем облике Ростова свидетельствует даже фамилия первого главы администрации города — Погребщиков. Легко представить восторг моего коллеги в тот момент, когда к управлению городом пришел человек с фамилией Чернышев.

За обычной социальной стратификацией в Ростове лежит еще один стратификационный пласт, в правилах которого без труда ориентируется любой ростовчанин. Существуют некоторые сообщества, не определяемые принципами землячества, крови, рода, социального положения, службы или учебы в одном месте, уровнем образования или дохода и т. п. Точнее, наоборот, все эти принципы в непостижимых комбинациях и формируют теневые сообщества. Практически любой нормальный ростовчанин может через знакомых решить свои проблемы в любой сфере. Два ростовчанина обязательно найдут в миллионом городе общих знакомых по работе, месту жительства или учебы и еще по огромному количеству оснований. Этот эффект проверен в командировках. Принцип необходимого знакомства и круговой поруки, наверное, и является типообразующим для ростовских теневых сообществ. Но объяснять все меркантильным подходом было бы слишком просто: в сообщество входят и далеко не всесильные ростовчане, просто знакомые. Думаю, что выше рационального разумения дать исчерпывающее описание тех принципов, по которым ростовчане маркируются как “свои” и получают доступ в сообщества.

Наличие этих сообществ предопределяет и два других ростовских феномена. Во-первых, сообщества знакомых не имеют четких контуров, а значит, чрезвычайно перепутаны; “перекрестное опыление” теневых сообществ порождает устойчивое, равновесное ростовское городское сообщество, известное своей стабильностью. Это качество предохраняет город от внутренних метаморфоз и внешних влияний. Ни в одной из российских и советских революций Ростов участия не принимал.

И во-вторых, оборот в Ростове товаров, денег, услуг, информации регулируетсяне экономическими законами, а потребностями теневых сообществ, то есть по своей глубинной сути является теневым оборотом. К примеру, если чиновник пробивает предприятию квоту на реализацию маслосемян за рубежом, то это вызвано не соображениями экономической целесообразности или другими официально предъявленными мотивациями, а тем, что данное предприятие оказывало данному чиновнику финансовую или иную поддержку на выборах, и этот чиновник с руководителем этого предприятия состоят вместе в одном из теневых сообществ и связаны порукой.

Так и практически каждый значимый деятельностный акт в Ростове имеет официальную и теневую мотивации. Конечно, этот феномен присущ и другим городам, но для Ростова он специфичен и традиционен, что, вероятно, и позволяет городу неоправданно сохранять криминальный имидж в сознании россиян.

Доказательства моей гипотезы ростовчанам не нужны, но, питая слабость к научному мышлению, я их искал и находил. Многие журналисты помнят, как глава администрации города Юрий Погребщиков неоднократно заявлял, что управлять в Ростове — значит понять местные механизмы и не нарушать их, что администрация должна быть обезличенной и работать независимо от ее персонального наполнения. Пришедший следом мэр Чернышев однажды заявил журналистам в ответ на вопрос о перспективах развития Ростова: “Перспективы Ростова органически содержатся в самом городе и не зависят от мэра. Такой город, как Ростов, больше воспитывает мэра, чем мэр влияет на Ростов”.

Известны также на удивление единодушные высказывания обоих мэров: признаком хорошей работы администрации станет тот факт, что о мэрии в городе не будут говорить, ее перестанут вспоминать и замечать. Два мэра Ростова, по натуре совершенно разные люди, по сути, декларировали принцип невмешательства системы управления в глубинные городские процессы. И то, что Юрий Погребщиков все-таки пытался форсировать трансформацию городских систем, породило еще одно доказательство гипотезы о теневой организации Ростова: город воспротивился, и Погребщикову пришлось отступить.

Наличие в Ростове второго — теневого — уровня экономической и социально-культурной регуляции, в котором общество делится на переплетающиеся и уравновешивающие друг друга сообщества знакомых, наверное, является специфическим градообразующим фактором в Ростове.

(При работе над этой главой использовались материалы, подготовленные отделом статистики городской администрации, пресс-службами городской и областной администраций, отделом внебюджетных инвестиций городской администрации, городским Центром занятости, налоговыми инспекциями Ростова и области, сотрудниками городской администрации Д. Котиковым и М. Макарычевым.)